Сегодня начинается официальный визит министра обороны Китая Цао Ганчуаня в Россию. Он проведет несколько встреч с официальными российскими лицами, в том числе с министром обороны Сергеем Ивановым; как сопредседатель примет участие в заседании межправительственной российско-китайской комиссии по военно-техническому сотрудничеству. Собственно, тема ВТС будет одной из главных в программе визита главы китайского военного ведомства: Пекин -- крупнейший получатель российского вооружения. Его доля в 2002 году превысила половину поставок по линии государственного посредника -- "Рособоронэкспорта".

Россия занимает на рынке КНР почти монопольное положение -- незначительное присутствие здесь обнаруживает только Израиль. Эта ситуация породила у российских чиновников представление о безальтернативности Москвы как источника вооружений и военных технологий для Китая. Следствием стали инициированные нашими военными ограничения на передачу Народно-освободительной армии Китая (НОАК) ряда высокотехнологичных систем. В аппарате бывшего вице-премьера Клебанова даже обсуждалась возможность обусловить дальнейшие оружейные поставки в Китай размещением этой страной крупных контрактов на закупку российской машинотехнической продукции гражданского назначения и допуском к дорогостоящим энергетическим проектам КНР.

Между тем конкурент российского ОПК в Китае появился -- военно-промышленный комплекс самой Поднебесной. В этом году начали проходить испытания или были спущены на воду корабли новых проектов, значительно продвинулись программы создания легких истребителей J-10 и FC-1. Последние очень скоро составят российским производителям серьезную конкуренцию на мировом рынке.

Не стоит недооценивать и возможность переориентации КНР на других поставщиков. Занимающая вторую позицию в списке покупателей российского оружия Индия за последние три года заметно повернула в сторону Израиля и Франции. Нет непреодолимых препятствий для расширения присутствия этих стран и на китайском рынке. Угроза гибких и агрессивных конкурентов недооценивается российской стороной. Не следует забывать, что главное управление вооружений и военной техники НОАК и ведущие предприятия ВПК Китая поддерживают связи с западными производителями оружия в режиме "горячего резерва", постоянно совершая ознакомительные вояжи по их предприятиям.

Безмятежность чиновников российского ВТС в отношении китайского рынка может быстро смениться фаталистическим пораженчеством, как с Индией: дескать, там принято политическое решение о переориентации, и сделать ничего нельзя. Чтобы избежать на китайском рынке таких тенденций, следует, во-первых, покончить с представлением о Китае как о российской военно-технической вотчине и, во-вторых, перестать воспринимать эту страну как актуальную военную угрозу. Опасения российского Генерального штаба по поводу роста китайской военной мощи, конечно, нельзя назвать безосновательными, однако военный рост и вероятность военной экспансии не тождественные понятия.

Весьма сложная социальная и политическая обстановка в Поднебесной позволяет западной пропаганде утверждать, что и экономический рост, и стабильность социально-экономической системы отличаются хрупкостью. В США в последние месяцы прошла волна публикаций, предрекающих Китаю системный крах. Ряд российских китаистов также считают вероятность коллапса нынешнего режима в Пекине весьма высоким. В этих условиях затратные военные упражнения -- непозволительная роскошь. Кстати, и характер китайских закупок, и военно-политические планы КНР четко свидетельствуют о приоритетности для Пекина решения тайваньской проблемы.

При этом любые попытки сдержать технологический, экономический и военный рост Китая путем ограничений на передачу ему вооружений и военной техники обречены на провал. Развитие ВПК Китая, безусловно, продолжится вне зависимости от политики России, в худшем для Пекина случае оно лишь несколько замедлится. КНР сумеет переориентироваться на европейских и израильских поставщиков ВВТ и технологий, Россия же потеряет миллиарды долларов, а самое главное -- составную часть дружественных, партнерских отношений.

Наконец, нужно осознать, что реальная опасность лежит не в военной сфере, а в нарастающем демографическом и экономическом давлении Китая на российский Дальний Восток и Сибирь. Противостоять такому давлению следовало бы увеличением социально-экономической активности, улучшением демографической ситуации. Однако как раз на этих направлениях и в этом регионе разумная и целенаправленная политика пока не просматривается.

Экспорт ВВТ сам по себе есть фактор военного сдерживания. Даже если сделать почти невероятное допущение, что Россия подвергнется атаке армии Китая, российским военным лучше противостоять противнику, оснащенному знакомым оружием и пока еще пребывающим в зависимости от поставок запасных частей и боеприпасов, нежели имеющему высокотехнологичные западные системы вооружений.

Необходимым условием сохранения позиций на китайском рынке является повышение технологического уровня поставляемых в эту страну вооружений. В 90-х годах запросы Пекина в этой сфере отличались умеренностью и росли невысокими темпами. После того как в КНР освоили применение и лицензионное производство перехватчика Су-27СК, ВВС НОАК разместили заказ на многоцелевые Су-30МКК, в основе системы управления оружием которых все тот же радар Н-001, лишь прошедший модернизацию. Аналогичная картина в области ВМС. Эсминцы проекта 956ЭМ отличаются от кораблей первого транша лишь увеличенной дальностью действия ракетного оружия и более совершенной ПВО, в то время как еще в конце 80-х годов на базе этого проекта были разработаны многоцелевые варианты, предусматривающие размещение оружия в универсальных вертикальных пусковых установках (ПУ).

Для сохранения позиций России настало время предложить Китаю истребители семейства Су-30, оснащенные радарами с фазированной или щелевой антенными решетками (ФАР или ЩАР) Н-011М "Барс" или "Жук-МСЭ". Кроме того, поставки новых боевых авиационных комплексов должны сопровождаться разработкой совместно с КНР и передачей Пекину новых средств поражения: прежде всего ракет РВВ-АЕ с увеличенной дальностью, а также противокорабельных ракет воздушного базирования. Следует снять ограничения на поставку в эту страну многоцелевых кораблей на базе эсминцев проекта 956У с газотурбинной энергетической установкой, универсальными вертикальными ПУ, расширенными противолодочными возможностями и новыми ударными средствами.

В перспективе Москве не уклониться от сотрудничества с Пекином в области высоких военных технологий. Логика развития ситуации внутри России, уровень технической оснащенности НОАК и технологические успехи Китая в строительстве ОПК, а также все более очевидная призрачность надежд на качественный поворот взаимоотношений России с Западом неизбежно выдвинут российско-китайское сотрудничество в области военных технологий на первый план. Одновременно военное ведомство России должно более активно ставить вопрос о скорейшем финансировании собственных закупок наиболее современных систем вооружения. Усилия в этом направлении окажут гораздо более благотворное влияние на обороноспособность России, нежели сдерживание оборонного экспорта в Китай, которое грозит разрушить последний эффективный элемент военной безопасности нашей страны -- ее оборонно-промышленный комплекс.